Но вот уже глубокая ночь. Я вздрагиваю
и просыпаюсь случайно: старик все еще молится на печке и промолится там до
самой зари; Алей тихо спит подле меня. Я припоминаю, что, и засыпая, он еще
смеялся, толкуя вместе с братьями о театре, и невольно засматриваюсь на его
спокойное детское лицо. Мало-помалу я припоминаю все: последний день,
праздники, весь этот месяц... в испуге приподымаю голову и оглядываю спящих
моих товарищей при дрожащем тусклом свете шестериковой казенной свечи. Я
смотрю на их бедные лица, на их бедные постели, на всю эту непроходимую голь
и нищету, - всматриваюсь - и точно мне хочется увериться, что все это не
продолжение безобразного сна, а действительная правда. Но это правда: вот
слышится чей-то стон; кто-то тяжело откинул руку и брякнул цепями. Другой
вздрогнул во сне и начал говорить, а дедушка на печи молится за всех
"православных христиан", и слышно его мирное, тихое, протяжное: "Господи
Иисусе Христе, помилуй нас!.."
"Не навсегда же я здесь, а только ведь на несколько лет!" - думаю я и
склоняю опять голову на подушку.(с)

@музыка: Оскольская - Непомнящий